Да, в буфете было хорошо, но безалкогольно. Хорошо, что прямо напротив работало учреждение с многозначительным названием «Юность». Все, прошедшие через учреждение, пусть и в разные годы, чувствуют промеж себя особую ментальную близость, похожую на ту, какую испытывают все афганцы или десантники одного полка. Если вдруг случится встретиться двум бизнесменам из Ханты-Мансийска и Калининграда и одному из них невзначай обронить: «Да, хорошо было в юности, в моем родном городе…», то второй тут же подхватит: «В «Юности»? Так и мне! И мне там было хорошо!». И сразу зажжется в их глазах огонек, грудь наполнит восторг и они, отбросив скучные бумаги и договоры, обнимутся как братья, расплачутся и будут до утра перебивать друг друга фразами: «А помнишь? Нет, ты помнишь, а?...»
В «Юности» было хорошо, хоть и тесно. Однажды, на первом курсе я решил прогулять урок физкультуры, с тогда еще мало знакомым мне одногруппником Денисом Зюмалиным. Денег у меня не было, хорошо, что Денису Зюмалину тетка в тот день дала сто рублей заплатить за Интернет. В принципе, мы хотели просто поесть пельменей и дождаться следующей пары, но подлый официант постоянно подливал нам в минералку что-то такое. Поэтому, когда пришло время собираться на пару, мы решили взять еще пельменей и сыграть в карты. Неладное я почувствовал, когда подозрительно часто стали опрокидываться на стол стаканы, а минералка вдруг пошла через нос. Денис Зюмалин рассказывал, как он на выходные ездил домой в деревню и там пил с братаном самогонку, а я смотрел в свои карты и никак не мог сосчитать, сколько у меня бубновых десяток. Потом я обнаружил своего товарища лежащим в майонезе с сурово насупленными бровями. Мне стало скучно, и через полчаса я его разбудил.
Мы вышли на воздух, было уже темно, и кислород так целебно подействовал на Дениса Зюмалина, что он тут же, без сожалений, выплюнул себе на ботинки пару порций пельменей, еще не до конца растворенных в лечебной минералке. Мы шли домой, обнявшись как братья, и он в сердцах сетовал мне на то, как ему не везет с девчонками. Пару недель по институту старшекурсники перешептывались между собой, передавая из уст в уста одну и ту же историю, смысл которой сводился к тому, что: «Просто ох%ть, как первый курс ху%рит!», а на следующий день в баре «Юность» с Дениса Зюмалина содрали полтинник за внеплановую уборку туалета. Есть сильное подозрение, что свой личный рекорд по поглощению целебной минералки я в тот день побил, но никаких воспоминаний и тем более документальных свидетельств этому, увы, нет…
Через пару лет учреждение ликвидировали, и мы вернулись в буфет. В буфете тоже было хорошо. Там мы с Головановым открыли правильный рецепт зеленого чая. Нужно взять граненый стакан и ровно на половину засыпать его жасминовым чаем. Производитель в данном случае не важен. Потом залить кипятком и дать как следует настояться. Когда трава набухнет и чай станет похож на маленькое болотце, его следует выпить. В древности тибетские монахи перед началом трудного перехода через горы выпивали ровно пол чайной ложки такого чая и подобрав подол, бросались бегом вверх по отвесному склону, продолжая движение без еды и питья ровно семь дней и ночей. Мы никуда не побежали, а полетели по воздуху и одновременно придумали гениальную аферу с виртуальными акциями виртуальных предприятий, о чем поспешили рассказать друг другу на забытом языке Атлантиды.
Да, в институте было хорошо. Даже, несмотря на то, что старенькая бабушка Семашко очень не любила нас с Головановым. Однажды она решила меня проучить и заставила отвечать по лекции с места. Я встал, воздвиг глаза к потолку, как бы припоминая урок, и беззвучно задвигал ртом, а Голованов, сидящий рядом, прижавшись к тетрадке, читал вместо меня громко и с выражением. Даже слишком с выражением, но ему казалось, что так он лучше изображает мой голос. Семашко хоть меня и не любила, но была справедливым преподавателем, поэтому скрипя суставами, вынуждена была поставить мне пятерку.