Офис Пал Геннадича под стать своему хозяину – изнутри больше похож на средневековый замок: узкие, высокие коридоры, отделанные диким камнем, тусклый свет, много кованых элементов декора и, конечно же, картины. Наверное, не в каждом музее есть столько картин.
- Откуда столько картин?
- Большинство из лагеря, был там один художник, я ему помогал, а он мне рисовал.
По стенам у Пал Геннадича в основном висят пейзажи, в простеньких самодельных рамах, а на центральном месте «Гибель Помпеи». Репродукция, выполненная вручную тем самым художником. Картина настолько большая, что для ее перевозки пришлось нанимать грузовик. Базу Пал Геннадич строил с братом, которого убили в ходе передела собственности много лет назад. Теперь бывший террорист успокоился и целиком ушел в работу, оставаясь при этом коллоритнейшим персонажем, тюремным романтиком.
- Угощайся чаем. Последний чай хороший остался, две коробки. Индийский. У барыги забрали одного. Тот чай, что сейчас в магазинах продают – дерьмо. Им и не чифирнешь совсем,- Пал Геннадич, знает толк в чае. Сказал так и уронил ложку на пол. Я замер в ожидании: скажет или нет? Пал Генадич беззвучно ругнулся, и со словами «на бумажку», поднял ложку и сполоснул под краном. Сказал все-таки. На зоне есть примета, если что-то уронишь на пол, то пользоваться этим предметом уже нельзя, так как он считается «испорченным». Однако, если предмет уронит авторитетный заключенный, он может забрать его назад, если успеет сказать «упало на бумажку». Даже присказка такая есть: «что упало у блатного, то упало на бумажку», - Этот чай магазинный хоть всю пачку заваривай – понту никакого. А индийский хороший, пачки на три чифира хватает.
Пал Геннадич любитель делать подарки, правда, подарки у него тоже специфические. Вчера подарил одному работяге пол ведра коньяка. Прямо так и подарил в металлическом ведре с потеками старой краски. А недавно один менеджер из молодых помог ему выбрать компьютер для сына, за что был одарен пятилитровой канистрой чистого спирта. Так и стоял посреди зала с этой канистрой и круглыми глазами, не знал, куда ее деть. Пал Геннадич потом нам объяснял: «Не в чем спирт дарить. У меня раньше фляги армейские были, много. Вот тогда дарить удобно было».
А еще Пал Геннадич большой любитель живности. На базе у него вольеры с псами, в офисе коты, а в подвале куры. Куры заведены не абы как. Они производят помет, который используется в качестве компоста для выращивания грибов. Это такое экспериментальное производство. Ах, да, совсем забыл. В особой комнате под огромным портретом Ильича, у Пал Геннадича живет крокодил: «Друзья подарили, - оправдывается он, - у меня у самого таких денег нет». Крокодил во время нашего визита лежал в нише с водой неподвижно. Пал Геннадич поддел его рукой и тот оскалился, зашипел и ловко убежал в другой угол: «Холодно ему тут. Вода вон ледяная. Ничего, пусть потерпит, скоро тепло включим».
У Пал Геннадича есть принципы, и он ими очень дорожит. Насколько я понял принципы и ритуалы – это единственное что поддерживает его в жизни. Наверное, так повелось с тюрьмы. В месте, где запросто можно опуститься, особенно важна такая поддержка. Нечто такое, что дает тебе ощущение целостности, силу. Для большинства из нас определяющим фактором являются обстоятельства. Большинство из нас выбирает принципы, исходя из показаний термометра за окном. Пал Геннадич не такой. Он какой-то лаконичный, понятный. И от того притягательный. И синие перстни на его избитых пальцах выглядят куда гармоничнее, чем золотые часы на руках многих «хозяев жизни». Такие дела.
